Прошёл месяц.

Лето вступило в свои права. Город жил обычной жизнью: люди спешили на работу, дети катались на велосипедах, блогеры запускали новые челленджи. О той ночи никто не говорил.

Кроме них.

Марина перестала заходить в соцсети. Она сменила номер телефона, удалила все фото, где было видно больницу. Она старалась учиться, гулять с подругами, но каждую ночь ей снились коридоры. Она просыпалась с криком, и родители смотрели на неё с жалостью.

Серёжа стал замкнутым. Он перестал спорить, перестал шутить. Чаще сидел у себя в комнате, делая вид, что читает. На самом деле он слушал тишину. Каждый раз, когда в стене потрескивала проводка, он вздрагивал.

Лена держалась лучше всех. Она убеждала себя, что они сделали правильно. Камера в воде — значит, и правда спектакль кончился. Но иногда, проходя мимо старой больницы, она чувствовала, что окна смотрят на неё.

А хуже всего было Игорю.

Он не мог выкинуть из головы тот момент, когда камера упала в колодец. Слишком просто. Слишком обыденно.

Если он был в записи… значит, он остался и там. Под водой. Живой.

Он говорил себе: «Мы всё сделали правильно. Это конец». Но в глубине души знал: это только пауза.

Однажды вечером Игорь сидел за компьютером. Он листал ленту YouTube. Чужие челленджи, лайфхаки, влоги. Всё казалось пустым.

И вдруг он замер.

На экране — превью нового видео. Канал какой-то ноунейм-блогерши. Название:

«24 часа в заброшенной психбольнице | Реально страшно!»

Игорь побледнел.

— Нет…

Он включил.

Видео начиналось с банальной болтовни: девушка с фонариком, смеётся, показывает облупившиеся стены. Всё знакомо.

Но потом картинка дрогнула. В объективе промелькнула тень. Маска. Белая, треснувшая.

Игорь замер, не в силах дышать.

В конце ролика девушка шептала:
— Ребят, вы не поверите… я слышала, как кто-то зовёт меня по имени. Но ведь здесь никого нет, да?

Она нервно смеётся.
— Ладно, всем спокойной ночи. Увидимся утром.

Камера гаснет.

Игорь закрыл ноутбук, но экран всё ещё отражал его лицо. И в отражении, рядом с ним, на секунду мелькнула чужая маска.

А за городом, в старой больнице, ветер шевелил выбитые окна. В одном из них на миг показалась фигура в потрескавшейся маске.

Он стоял неподвижно, глядя в сторону города.

И тихо, почти ласково, произнёс:

— Спектакль только начинается.